1.1.1. Творческая индивидуальность. Духовные основания творчества Анатолия Кима

Анатолий Ким – представитель плеяды русских писателей, входивших в литературу в 1970-е годы. В этот период в литературе начался поиск новых этических ориентиров, отличных от системы ценностей поколения «шестидесятников», формирование новых мировоззренческих моделей и художественных стратегий. Одно из проявлений новой эстетики – это обращение к поэтике вторичной художественной условности.

Анатолий Ким печатается как прозаик с 1973 года — публикует рассказы в журнале «Аврора». Первая книга прозы «Голубой остров» выходит в 1976 году.

Реакция литературных критиков на дебют молодого писателя оказывается вполне благожелательной. За А. Кимом закрепляется репутация блестящего стилиста. «Проза Кима, – писал Л. Аннинский, – это рисунок простым карандашом, до жала отточенным. Это скрупулезнейший, японской чёткости рисунок, передающий мельчайшие подробности материи, поверхности, плоти»[1]. Зоркость художественной манеры, имрессионистическая изобразительность, внимание к деталям, нюансам цвета и света позволяют автору создать точную и эмоционально окрашенную картину. Таково описание морского побережья в повести «Собиратели трав»:

«Теперь конец июля — время на Сахалине самое лучшее, дозревший плод солнца сочится жёлтым мёдом и жарче греть уже не в силах. Счастливое лежбище купальщиков гомонит и возится на песке, заняв весь покатый пляж на правом крыле ровного лукоморья. Берег расцвел яркими, разноцветными лепестками купальных костюмов, чёрные тени бегут вслед за бегущими и лежат рядом с лежащими. Морской извечный шум дробится от пестроты звенящих человечьих голосов. Перед густо-синим лазуритом моря светятся оранжевые тела людей, они гоняются друг за другом, играют в мяч, лежат на песке или сидят, обняв колени, борются, вскидывая пятками песок, носят на руках женщин и детей, поднимают над запрокинутым лицом бутылки с питьем, играют в карты, усевшись в кружок. Надевают и снимают тёмные очки, встряхивают на ветру одеяла и потом расстилают их, неподвижно стоят и смотрят в море, в небо, на далекий голубой остров, на зелёные сопки побережья, прыгают в набегающих, янтарных на изгибе волнах и плывут по воде»[2].

Фрагмент насыщен цветовыми характеристиками: жёлтый мёд солнца, разноцветные лепестки купальных костюмов, чёрные тени, густо-синий лазурит моря, оранжевые тела людей, голубой остров, зеленые сопки, янтарные на изгибе волны. Их дополняет широкий спектр характеристик звука и движения, сливающихся в выразительный образ красочного, наполненного жизнью мира. Но экспрессивность картины, выступая бесспорным свидетельством мастерства Кима-художника, не является основной задачей Кима-писателя. В годы учёбы в художественном училище он делает важный для своего дальнейшего творческого пути выбор – предпочитает литературу изобразительному искусству. Мотивы, обусловившие этот выбор, А. Ким в автобиографической повести «Моё прошлое» описывает так:

«Мир художественного слова внезапно предстал передо мной как новая вселенная, в которой только и могло проходить моё подлинное существование»[3].

«…Пускай я и рисовал профессионально, и вкус у меня был развитым, но ведь давно уже я чувствовал, что всё переживаемое мной во внутренней жизни намного больше и значительнее того, что я мог бы выразить в своих рисунках и живописных работах»[4].

«…В те дни я окончательно понял, что хочу писать свою душу словами, а не красками»[5].

Литература привлекает А. Кима возможностью передать тончайшие оттенки внутренней жизни, рассказать о том, что определяет пути становления человека. Однако путь в литературу для начинающего писателя оказывается непростым. В самом начале своей литературной деятельности, не желая вылезать «как на утверждении и прославлении действительности, так и на отрицании и диссидентской вражде к ней»[6], он пишет свои произведения «в стол» без надежды на публикацию:

«Моё понимание писательства – не как общественного служения, а именно как формы мистического подвига или постоянной отшельнической молитвы – освобождало меня от удручающих переживаний по поводу отказов журналами печатать мои рассказы и стихи»[7].

Понимание искусства как формы духовного подвижничества, характерное для литературной позиции А. Кима, во многом определило содержание его творчества. Содержательные доминанты его произведений задаёт экзистенциальная проблематика, стремление раскрыть значимость духовной сферы в жизни человека.

Критики находят в произведениях А. Кима следы влияния различных религиозных и философских концепций. Художественный мир А. Кима вбирает в себя восточную философию и русский космизм, идеи Т. де Шардена[8].

Пересечение проблематики творчества А. Кима с современными тенденциями религиозной и философской мысли определяется универсальностью творческих задач, которые ставит перед собой писатель: осмысление эволюционного пути человечества,[9] стремление осуществить художественный анализ внутренней жизни человека. В своих произведениях А. Ким в равной степени активно опирается на мистические традиции  Востока и Запада. Их символика и образность выступают как одно из средств раскрытия тайн человеческой уникальности. Другим, не менее значимым средством является фантазия: «… только опыт духовного зрения, воображения, фантазии могут привести к настоящим открытиям. Открытия эти необходимо искать в творчестве, в художественных образах», – отмечает автор[10].

Конфликты его произведений, как правило, восходят к последним вопросам человеческого бытия. В них ставятся и проблемы этического выбора и поиска путей противостояния злу, и вопрос о смысле наполненной страданиями и борьбой за существование человеческой жизни. Своеобразие литературной позиции Анатолия Кима накладывает отпечаток на поэтику его произведений. Её характерные черты – внимание к экзистенциальному пути героев, судьба, как центральное звено пространственно-временной организации, философская иносказательность, мифологизация художественного мышления.

далее

[1] Аннинский Л. Превращения и превратности // Литературное обозрение 1985. № 8.–С. 32-36.

[2] Ким А.А. Собиратели трав // Ким А.А. Голубой остров. М.: Советский писатель, 1976. С. 2..

[3] Ким А.А. Моё прошлое // Ким А.А. Остров Ионы. М.: Центрполиграф. 2002. С. 424.

[4] Там же.

[5] Там же. С. 426.

[6] См.: Ким А.А. Моё прошлое // Ким А.А. Остров Ионы. М.: Центрполиграф. 2002. С. 490.

[7] Там же. С. 494.

[8]  — А несколько позже в ваших произведениях критики стали выделять художественное продолжение философских традиций, заложенных Фёдоровым, Вернадским, Циолковским, Т. де Шарденом. Вы специально изучали их работы?— Да. Человек, рассматриваемый в аспекте натурфилософии, становится наиболее интересным для меня объектом познания. Бытие человека — это часть космической единой жизни, разве не красива идея? Каждый из нас не оторван от Вселенной, а

является её частью. Человек не противопоставлен действительности, а существует в сочетании с ней. (Ким. А.А. За Анатолием Кимом — большая тайна! / Беседу записал Владислав Иванов. // Литературная Россия. 2001. № 36).

[9] См.: Смирнова А.И. Русская натурфилософская проза 1960-1980-х годов: философия, мифология, поэтика. Автореф. дис. на соискание учен. степени доктора филолог. наук. Воронеж, 1995.

[10] Ким. А.А. За Анатолием Кимом — большая тайна! / Беседу записал Владислав Иванов. // Литературная Россия. 2001. № 36.

Далее: 1.1.2. Основные элементы поэтики Анатолия Кима

Грушевская В. Ю. Художественная условность в русском романе 1970-1980-х годов:  дис. … к. филол. наук. Уральский государственный педагогический университет. Екатеринбург, 2007.