1.5. Мифологизация как доминирующий принцип организации концепции мира в романе А. Кима «Белка»

Подведем итоги наших наблюдений. В романе «Белка» художественная условность сочетается с жизнеподобным, исторически конкретным фоном повествования: определена география происходящих событий (Москва, Северная Корея, берег Оки, Австралия, Тегеран), даны приметы времени конца 1970-х – начала 1980-х годов. Однако художественное обобщение этой исторически-конкретной, узнаваемой действительности осуществляется по принципам художественной  условности.

Как мы видим, спектр условных форм, использованных в романе, чрезвычайно широк. Своё место в художественном мире романа занимают мифологические, мистические, сказочные образы и мотивы, гротеск, символ, аллегория, материализованная метафора. Однако их функции далеко не равнозначны. Если одни формы художественной условности лежат в основе построения отдельных образов и эпизодов (маленькая жена Шурана, образ плоского человека, сны Мити, образы ангелов и т.п.), то другие – метаморфозы, перевоплощения, МЫ-фрагменты лежат в основе организации художественного мира романа «Белка».

Центральным конструктивным принципом художественного мира романа является принцип метаморфозы. Заложенное в нём противопоставление понятий «звериного» и «человеческого» становится стержнем конфликта. В романе Кима актуализируется архетипическое содержание принципа метаморфозы. Здесь реализован широкий спектр отношений внутри оппозиции «Человек-Зверь»: инстинктивная жизнь, близость к природе с одной стороны, и нравственно-аллегорическое выражение борьбы добра и зла, с другой. Системообразующую роль в романе играет нравственно-аллегорическая интерпретация. Метаморфозы выступают средством выражения авторской оценки изображаемого, становятся метафорой нравственной эволюции или деградации, отображают изменения, происходящие в сознании героя.

Иные функции выполняет условный принцип перевоплощений, организующий художественную речь в романе. Смена субъектов повествования, сопоставление ряда философских дискурсов, взаимодополняющих друг друга, создают эффект объективного изображения, усиливает убедительность развернутой в произведении концепции мира и человека.

Несмотря на присутствие разных трактовок принципа метаморфозы и разных субъектов повествования, для романа «Белка» характерна дидактичность. Она обусловлена доминированием нравственно-аллегорической интерпретации принципа метаморфозы и введением особой формы нарративной и концептуальной организации текста – «МЫ-фрагментов». Риторические отступления, где субъектом речи является обобщенно-философское «МЫ»,  определяют завершенность художественного мира романа и однозначность оценок, выраженных в произведении.

В романе А. Кима «Белка» выстроена целостная модель мира. Так, на прямое выражение авторской концепции нацелена философичность дискурса, заданная обилием размышлений и споров, нравственно-философским характером конфликта, аллегорическим использованием принципа метаморфозы, открыто философичными риторическими отступлениями.

Целостность концепции мира определяет и завершённое время романа. Кольцевая композиция, заданная в эпизоде встречи повествователя со своим двойником из будущего, замыкает художественное время романа, уподобляя его  циклическому времени мифа. Эффект завершённого времени создаётся и благодаря особому ракурсу, заданному обобщённо-философским «МЫ»: «вселенная до краёв наполнилась всеми совершившимися событиями».

Космографичность романа реализована на всех уровнях художественной структуры произведения. Модель мира, воплощённая в романе «Белка», состоит из нескольких слоёв. Первый слой – это жизнеподобный фон повествования, обобщающий характерные черты современной автору действительности. В модели мира, представленной в романе – это видимый мир, за которым скрыта иная реальность – мир оборотней, призраков и других сверхъестественных существ.

Второй слой романной модели мира строится по принципам художественной условности. Здесь использование художественной условности создаёт двойственный эстетический эффект. Художественная условность определяет поэтику романа, задаёт важнейшие свойства изображаемого мира. А. Ким создаёт мир, где нет резкой грани между объективным и субъективным, между реальностью и миром снов, галлюцинаций, фантазий. С одной стороны, функцией условных образов в романе является раскрытие субъективной сферы человеческого бытия, её универсальных законов и высших проявлений, создание образа духовной реальности, отличной от обыденного опыта, измерения «волшебства и сказки». Без этого сказочного начала (роман-сказка – авторское жанровое определение) существование человека становится бедным и тоскливым, как у «плоского человека», «который живет всего в двух измерениях, и там нет места для волшебства и сказки» (713). А. Ким, противопоставляя «прозе жизни» образы, не принадлежащие сфере обыденно-нормального, актуализирует трансцендентность поэтики необычного.

С другой стороны, результатом взаимодействия «поэтики необычного» и «прозы жизни» является сатирический эффект. Выражение характерных черт действительности сквозь призму условных образов приводит к их утрированию. Дидактичность символико-аллегорическго принципа метаморфозы усиливает отрицающий пафос произведения.

Двойственность эстетического эффекта обусловлена взаимодействием поэтики необычного с прозаической стихией романа: «Томительна и неволшебна наша жизнь, и никто против этого не бунтует, И я пытаюсь сочинить сказку, чтобы развлечь вас, но в пряжу сказочного повествования помимо воли моей вплетаются нити презренной прозы жизни, и ничего с этим я не могу поделать. Поэтому ткань, которую я тяну, раскидываю перед вами, испещрена ужасными дырками, прожжена тлеющими окурками, украшена канцелярскими скрепками» (591).

Третий слой романной модели противостоит символико-аллегорической картине мира, заполненного оборотнями, и воссоздаёт измерение духовной реальности. Основным средством её воплощения в романе является художественная речь. Именно художественная речь раскрывает сферу субъективности как особое измерение, соотносимое с ноосферными идеями русского космизма и Тейяра де Шардена. Образ особого измерения человеческого сознания создаётся благодаря возможности метафорической интерпретации условных образов, постоянной смене субъектов повествования, а также мистической концепции Хора Голосов – начала, противостоящего злу, смерти, отчуждению и одиночеству.

Соединение пластики исторически-конкретного плана изображения с нравственно-аллегорическим планом и эпически-завершенным звучанием МЫ-фрагментов позволяет создать универсальную и всеохватывающую концепцию мира, выразить авторское видение вечного в преходящем. Принцип метаморфозы позволяет представить жизнь человека как борьбу между духовным и звериным, показать трагизм судеб тех, в ком духовное начало превалирует, их слабость пред звериным началом в мире и в них самих. Особая условная форма субъектной организации, объединяющая голоса героев в единое МЫ является обращением  к иррациональному и мифическому ресурсам духовности в человеческой культуре. Обилие мифологических образов и мотивов, интерес к вечным вопросам человеческого бытия, интерес к субъективной сфере, многоплановость и космографичность художественной модели мира, позволяют говорить о мифологизации как доминирующем принципе организации концепции мира в романе «Белка».


Далее: Глава 2. Взаимодействие вторичной художественной условности и жизнеподобия в романе В.В. Орлова «Альтист Данилов»

Грушевская В. Ю. Художественная условность в русском романе 1970-1980-х годов:  дис. … к. филол. наук. Уральский государственный педагогический университет. Екатеринбург, 2007.